Вы не подумайте чего дурного, это Дио про свой ваншип говорит. Он тут к нему крылья приделать надумал и меня припряг. Что? Почему в женском роде говорит? Вы меня спрашиваете? Ну, видно потому же, почему он его 'Невестой' называет...
- Ооо, моя я единственная женщина в этой жизни, - ласкается щеками об гладкие белые бока своего вана, играется кончиками пальцев с аккуратными выступами болтов и гаек на швах, водит ладонями по плавным перегибам, так нежно, так осторожно, будто перед ним и правда трепетное девичье тело, а не тонна железа. - Моя прелесть....Совершенство... Знаешь что такое совершенство? Когда в таком теле, хрупком и ранимом на первый взгляд, по сути столько же сил, сколько в тех же огромных быкастых боевых ванах с вашей Сильваны. Как сталь в стекле...
Ты еще стихами заговори... Даже не удивляюсь, когда он осторожно касается поверхности металла губами. Ну вот, а говорят у меня отклонения психики в сторону техники...
- Мы с ней как обрученные... Хоть не долго, а я без нее уже не могу, - скользит ладонью вдоль полосы, золотым кольцом обхватившей субтильный девственно белый ван из-под закрылков до верха. Реально, 'Невеста'... - Ввели бы парочку нужных законов, я б на ней женился!
0_о И технофилы восторжествовали... По старой шутке наших механиков - как хорошо что ваншипам не придумали выхлопных труб.
- Эй, Иммельман, а есть у твоего ваншипа имя?
- Никогда об этом раньше не думал...
- Ну как же? Многих летчиков знают не по их именам, а по именам ванов. Ваншип - это ведь личность. Ты к их дыханию когда-нибудь прислушивался? - наверное он про звук мотора... - У всех разное. И в принципе при одном устройстве со всеми важно разное обращение - у всех свой темперамент. Лично знал один ван, который ну ни в какую мне не давался, хотя я все делал технически правильно. Не сошлись характерами, - улыбается. Потом вздыхает, обводя глазами ряды гильдерских истребителей. - Вот поэтому я на ване летать люблю, а не на 'звездах'. Последние идеально подходят чтобы крошить, стрелять и жечь напалмом. Максимально удобно и с минимальным напрягом. Но души-то у них нету. Небо ты на них не почувствуешь. А небо нужно всей кожей тела чувствовать. Надо трогать ветер. Пить облака. Вдыхать солнце. Иначе зачем тогда летать?
Наверное это первый раз за все наше с Дио знакомство, когда я его понимаю. Черт возьми, как же я его понимаю…
- Знаешь, я когда летаю…Я иногда и не чувствую, что это машина. Ловлю себя на том что не сколько к Лави обращаюсь или к себе самому, а к нему, - говорю тихо, но он слушает внимательно и смотрит на меня. - И знаешь…Это не кажется неправильным. Ну вот как будто он меня слышит. И понимает. Мне часто удивляются как я такие сложные маневры без больших усилий делаю…А потому что я и усилий-то особо и не делаю. Так он как-то чутко реагирует. Вроде железо холодное, но когда касаешься штурвала…
- Он как продолжение тела. И за спиной распахиваются крылья… - обнаруживаю, что Дио стоит ко мне близко-близко и я смотрю ему прямо в глаза. Большие, голубые и до краев наполненные детским восхищением…
- Ну вот, спелись, два фанатика…- с голосом Цикады, прорезающим нашу тишину, я чувствую, что на минуту забыл дышать. Мы оба оборачиваемся к охраннику, прислонившемуся к другому концу вана и растерянно качающему головой. - Молодежь пошла… По железкам страдает…
- Кому железо, а кому вообще рыба, - Дио скалится. Цикада глаза отводит. - Чего надо?
- Да не, я так, мимо проходил. Послушал вас и понял, что медицина гильдии бессильна. Да и с прививками от бешенства мы, кстати, тоже опоздали…
- Цикада… - Дио вздыхает и морщит носик. - А что скрывается... - таинственно понизив голос. - За дверцей холодильника???
С кивком Цикада испаряется и через пять минут прибегает с пивом.
- Вообще я кучу времени потратил, чтобы превратить ее в то, что она теперь из себя представляет. Я уж ни говорю чего мне стоило ее объездить...Подай-ка разводной ключ. - Дио лежит под вановым закрылком и что-то крутит-винтит, периодически хлебая с холодной запотевшей бутылки 'Клинского'. -
- Кстати, давно хотел спросить, это что такое? - указываю на логотип, известный любому гражданину Анатоля - красный молот в венце зеленых листьев.
- А, ну это герб Мадсейна, да... А что?
- Что он делает на ТВОЕМ ваншипе?
- Оставил на память... Это ж целая история! - Дио выкатывается из-под вана и закинув руки за голову, утыкается в далекий потолок затуманенным воспоминаниями взглядом. - У герцога на аэродроме. Я увидел ее в первый раз... В лучах солнца, в самом центре. О, это была любовь с первого взгляда! Я Люсиоле сразу сказал, что без этого вана я из Норикии не уйду, хоть режьте. А Мадсейн, гад, уперся и все тут! Не продам, говорит, хоть взорвись ты тут, все равно не продам. Даже Дельфине лучше не знать, сколько лавэ я ему за один этот ваншип предлагал отвалить, - Дио поворачивает голову в мою сторону и прикрывая рот ладонью, то и дело косясь на Цикаду, шепчет, - Крейсер ему предлагал.
- Чего?! - острый же у Цикады слух. - Ты совсем что ли сдурел?! Да ты знаешь чего стоит один такой крейсер построить!? Да на эти же средства ваншипов таких хоть пятьсот миллионов понастроить можно! А ты на один менять собирался?!
- Но я хотел именно этот, - Дио невинно хлопает глазками. - Жмот ты, Цикада, хорошо, что ты не маэстро.... Ну так вот, и говорит мне, можешь, типа, крейсер свой в одно место себе засунуть, а ваншип не отдам из принципа. Он, видимо, думал, что хоть я и из гильдии, но маленький, а значит меня и послать можно. Ну и зря он так думал. Тем же вечером мы с Люсей у него этот ван сконцелябрили, прям из-под носа! Ох и орали они там!
- Что-то ты мутишь, по-моему...- я скептически хмурю брови. - Мадсейн, конечно, мужик упористый, у него вся жизнь на принципах, 'рыцарская честь' там и прочая лабуда всякая... Но, Дио, ты из гильдии. И что бы там ни было, гильдию боятся. Потому что...
- Потому что мы тут все долбанутые припадочные дебилы, - кивает.
- Точно... И стал бы он из-за какого-то вана так упираться, когда вам чуть вожжа под хвост - так вы сразу в штыки?
- Эээ, понимаешь в чем дело, Имеля, мне тогда только шестнадцать исполнилось,- Дио мнется и (!)краснеет. - И я, в общем...ну...в трениях был с Дельфиной...С гильдией вообще....А уж с Мадсейном....До сих пор удивляюсь, как это он удержался, чтобы меня там же не придушить...
Я удивленно хлопаю глазками.
- Да ладно уж, начал, так до конца рассказывай! - Цикада. Дио вздыхает.
- Может быть ты помнишь, год назад в Норикии объявили карантин?
Помню, было дело, говорили. Только у нас с Лави тогда напряг был с деньгами и мы часто на дальняк летали, так что этого карантина не застали.
- Что-то там с водой?
- Ну...да...Короче, один наш гильдерский ученый вывел какую-то хрень, типа спор папоротниковых, только с очень сильным психотропным эффектом. Изначально, это задумывалось как сильное обезболивающее, но только в очень маленьких дозах... А если в большой - то классный галлюциноген получался. Ну так я у него пару колбочек... Ну ладно, пару десятков колбочек спионерил и в ваш водозабор того... накапал. Тогда меня чуть охрана местная не порвала, еле ноги унес... Никто не умер конечно, но тот район Норикии еще пару недель косячило, пока сама гильдия с чистой водой не подвалила. Дельфина меня чуть не убила...
- Мало тебя в детстве били, - Цикада качает головой. - Вырастили распи*дяя... Хорошо, что ТЫ не маэстро. Развалил бы всю Гильдию за первые пять минут правления...Нет, ну ведь до тринадцати лет был такой приличный мальчик, а потом как с цепи сорвался...
- Ой, Цикада, а не пойти ли тебе... рыбок Дельфининых покормить, а?
Тот только фыркает и уходит, ворча что-то себе под нос. Я хихикаю. Вот уж точно, Дурдом Эраклея. Дио, сейчас очень напоминающий нашкодившего школьника, замечает, что я лыблюсь и пытается сменить тему.
- Иммельман, а во сколько лет у тебя первый раз был? - теперь уже краснею я. Он ведь...Он ведь не об ЭТОМ спрашивает?...Да? А Дио, меж тем, мечтательно возводит глазки. - У меня вот в десять лет, как сейчас помню... Просто суперски! Ээ, Имеля, ты чего?
Я медленно стекаю по боку ваншипа на пол. Мама, куда я попал, где мои вещи...
- Т-ты...Ты это серьезно? Почему ты спрашиваешь?
- А что? - искреннее изумление. - Что тут такого? Я ж не спрашиваю во сколько лет ты девственности лишился. Меня уже порядком самого достало на этот вопрос отвечать. Я же всего лишь интересуюсь, как пилот у пилота, когда у тебя первый полет был...
- Ааа... это... - уххх, отлегло...- Не помню точно, лет девять было...Только мы с Лави до этого столько времени мучились, чтобы просто научиться по земле кататься, ни то что взлететь...
- И как тебе? Первый полет... И то правда, почти как 'первый раз'... Даже круче.
- Сказка... я думал, я сплю. Правда мы чуть не грохнулись и я с какого-то дома флюгер сшиб, а так вообще нереально...
- Я в первый раз на 'звезде' летал. Нет, ну вообще я от неба с детства фанател, как первый раз увидел, то, что вне ГрандСтрима... - я и не сомневался. Из того, что я сейчас вижу, вполне можно догадаться о его тяге к небу с детства. Ну там, первые полеты ласточкой со шкафа, со всеми вытекающими для состояния мозгов последствиями...Прям уверен... А потом такие расшибаются в отбивную под лозунгом "Тормоза придумали трусы"... - А на ване это уже в лет пятнадцать. И тоже очень долго учился. У нас же в гильдии их не производят и как на них летать не все знают. Так что меня один летчик норикийский учил. Даже не за деньги, просто так. Видно, его удивляло, что этим кто-то из гильдии интересуется, тем более ребенок. Жаль не помню как его звали, даже лица не помню. Помню руки у него были... грубые такие, шершавые, твердые, - с досадой смотрит на свои собственные немаранные барские ладошки. Потом улыбается. Мечтательно. - И пахло от него чупачупсами....
Я удивленно пялюсь на Дио. Знаю я одного летчика с чупачупсами... Неужто они?... Я просто дурею... Озвездинеть можно с этой гильдии.
- Великий был летчик...Наверно, самый лучший... Царство ему небесное... А потом я зафанател от Ураганного Ястреба. Все его гонки смотрел. Все хотел автограф взять, только так и не решился подойти...
- Думал, что он тебя пошлет, потому что ты из гильдии? - Дио ничего не говорит, но по нему итак понятно, что я прав. - Ну и зря, он очень хороший человек и вообще наш с Лави друг. И...если хочешь, я могу взять у него автограф для тебя, - Дио улыбается, но как-то натянуто. - Кстати, а почему он в ГрандРэйсе не учувствует, не знаешь?
- Потому что, если он будет учувствовать - он выиграет.
- Ну? А все остальные тут для чего? Воздухом подышать что ли? Нет, я не говорю за трон в награду, просто... странно как-то. Выиграть - это так плохо?
- Да нет, просто... Ну, не знаю, - лениво пожимает плечами. И улыбается....
- Все ты знаешь... - улыбка не сходит. - ДИО? ЧТО ты знаешь? Этого определенно что-то, чего Я не знаю....
- Спроси лучше у Софии.
Вот так-так. И как это понимать? Очередной мировой заговор?
- Ладно, я кажется, закончил. Давай-ка проверим.
Он влезает в пилотское кресло и что-то нажимает на панельке. Раздается короткое жужжание, сухой треск - и из боков ваншипа выскакивают крылья, на подобие тех, что были у земного истребителя. Как он на ване держаться, я понятия не имею - гильдерские технологии - но судя по всему, все работает как надо, потому что Дио выглядит очень довольным и, спустившись на пол, аж пританцовывает. Его любимые затрапезные рабочие штаны скатываются многим ниже пояса и я вижу кое-что очень занятное - чуть ниже поясницы, разложив серо-золотой контур крыльев, на белой коже блестит мастерски набитая бледно-серебристая птица дождя. Ха, оказывается у гильдии не только ритуальные татушки есть...
- Нравится? - я отрываю глаза от диовой спины и замечаю, что он смотрит на меня, полуобернувшись. И ухмыляется. - Хочешь такую же? Это совсем не больно.
Сделать? Не делать? На всю жизнь останется... Не выведешь... Но очень уж красиво!
Через час я подумал, что Лави меня убьет...
†††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††
- Иммельман! ИММЕЛЬМААААН!! Ты живой вообще!? Проснись тебе говорят!
Ну и просыпаюсь. Больше оттого, что у меня зубы клацают. Звучно так. Странно, к чему бы это? Ааа, наверно это меня Дио в челюсть двинул. А зачем, интересно? И чего он так орет?
- ПРОСНИСЬ, ЕДРИТ ТВОЮ МАТЬ!
- Ааа? - мееедленно открываю глаза. Дио сидит на мне верхом с весьма зверским выражением лица.
- Слава яйцам, я думал, ты умер... Полчаса тебя бужу уже! Пошли! - вскакивает и принимается тянуть меня за ногу из-под одеяла. Я сонно сопротивляюсь и мутными глазами гляжу на циферблат моих часов (в гильдерское исчисление времени я не врубаюсь напрочь). Да он совсем охренел... - Диииооо, поимей совесть - три часа ночи!
К стонам моим он не внемлет и таки выдирает меня из кровати, как заведенный вертится вокруг, пока я нарочито медленно натягиваю штаны. Кончается тем, что меня только в них и вытаскивают вон из комнаты и волокут в неизвестном направлении. Причем бегом и с такой скоростью, что я запинаюсь чуть ли ни через каждые три шага.
Вылетаем куда-то на узкую дорожку из тонюсенького стекла на такой высоте, что ноги у меня заплетаются еще сильнее. Прохладный ветер лижет мою голую грудь и, оглядываясь, я с ужасом замечаю, что мы бежим где-то по внешней стороне крейсера, на краю открытого ночного неба. Чертовски холодного неба...
А Дио все тащит меня хрен знает куда, да еще рычит на меня за то что отстаю. Нет, ну в самом же деле! Выдернул среди ночи из кровати, да еще на улицу и хочет чтоб я тут в припрыжку скакал.
- Куда? - выдыхаю на бегу.
- В небо!
Тут мы куда-то заворачиваем. Дио резко вскакивает на высокий парапет и, полуобернувшись, протягивает мне руку. Чего он от меня хочет?
- Не бойся!
Раскрытая ладонь, высверки серебра в треплющихся по ветру волосах и дикий блеск в глазах. Глядя за край, вижу километры высоты.... И, закусив губу, протягиваю руку навстречу. Секунда, рывок - и я даже не успеваю закричать, когда мы срываемся с края в свободный полет.
Подумать о том, как красиво будут смотреться мои кишки на далеком асфальте я тоже не успеваю, потому что, подхваченные теплым потоком воздуха, мы мягко опускаемся на что-то белое... 'Невеста'. По идеи, меня должно было по ней размазать... Я кажется понял... Эффект, так удививший меня, когда я в первый раз шагнул на гильдерский крейсер - низкая гравитация. А сейчас мы кажется, находимся где-то в крейсерском хвосте, ну да, мощное поле клавдиевых установок. Чудеса в решете...
- Пристегнись, - Дио указывает мне на место нави. От него так и веет какой-то восторженной истеричностью, так что о месте пилота я решаю даже не спрашивать. Стоит ремню безопасности защелкнуться - мы срываемся с места как ракета и врезаемся в потоки воздуха.
Рев мотора - неистовой вибрацией в венах и стук сердца уже где-то в горле. Ветер, ветер, ветер, бесконечный, бешеный и насквозь, насквозь через все тело. Ураган серебра - свихнувшихся от своей вечности звезд, кричащих светом в темноту. 'Невеста' рвет ночь диким белым пегасом, скачками, спиралями, петлями. Роза ветров разлетается на куски и теряются стороны света, перевернув и перемешав низ и верх, швыряя нас в ночь, на волю обезумевшего ветра. И темно-синий воздух, врываясь в легкие, взрывается фонтанами чистого кислорода, посылая вдоль горла холодные иголочки.
Черные вихри, ночные бесы - сносят крышу, кричат мне в уши песни чистейшей дикости, рычат зверями и хлещут жестоко по щекам моим, зажигая по телу искристое торжество. В слепящем спектре луны в полнеба - как две сумасшедшие ведьмы, несемся мы на ее огромное кошачье око, смеясь, крича, задыхаясь, захлебываясь в восхищенном триумфе на пике безумия. Мы - звезды, сорвались и падаем во всех направлениях. Мы - ветер неукротимый. Мы - свет, что лучится и ослепляет. И не надо оглядываться - позвоночным нервом и лопатками чувствую, знаю - за спиной моей крылья. Мы - птицы, свободные чайки, живущие небом.
Падая с небес, мчимся к земле, к глянцевым водам реки. Облившись с головы до ног ледяной водой, взметаем тучу сверкающих брызг, в лунном свете разлетающихся как стеклянное битое крошево. Взворошив и порвав речные потоки, вновь взмываем в высоту, в родные облака, обгоняя стаю птиц. Вбирая зрачками километры, теряемся на просторе ночи, дорогу назад забывая. Я не помню, чтобы когда-нибудь я чувствовал себя правильней - абсолютная, чистейшая, концентрированная свобода. Никаких цепей, только скорость и крылья. Унисон биения сердец и рева мотора. И небо. Я никогда не видел такого неба...
...
За излучиной реки, сбавляем ход, успокаиваем пульс и сливаемся с ровным темно-синим бархатом ночного неба. Дио включает тихий режим и автопилот, приглашает меня на самый нос ваншипа. Не сильно широко, но двоим места хватит. И так сидя, рука к руке, в небо ноги свесив, плывем над спящей землей, ловя глазами далекие дрожащие огни по берегам, блестящую ленту реки, пологие склоны холмов и резные верхушки гор. Кажется, что идешь по облакам и не знаешь, что такое боязнь высоты. Нет страха, мы крепко держимся за руки, как будто шагая по воздуху. В полной тишине внимая величию ночи.
Смотрю на своего странного небесного спутника. В свете луны он и сам сияет чисто-белым как что-то эфирное, призрачное и улыбается странно и роняет в ветер серебро с ресниц. Я не думал, что захочу еще хоть раз подняться с ним в небо, а сейчас я даже боюсь вспоминать, что когда-нибудь все равно придется вернуться на землю. Вчера я думал, что он с другой планеты, а сейчас нам даже не нужно слов, чтобы все сказать. Это небо - странная штука, в себе оно объединяет даже полюса.
А потом мы пускаемся к реке, оставив 'Невесту' на берегу. Я зачерпываю в ладони чистую-чистую воду и вижу в ней отраженье звезд. Дио сидит на траве и беззвучно роняет слезы не совсем мне понятные и даже пугающие. Сажусь рядом, молча смотрю.
- Просто хорошо, - шепотом отвечает на мой немой вопрос. - Только вот это в последний раз наверно...
Тихо всхлипывает и упирается подбородком в колени. Чуть дрожит. Под призрачным светом его волосы кажутся седыми. И глаза. Большие, детские глаза с выцветшей радужкой. Слезы. Обычный ребенок. Не гильдерский принц с сорванной башней и манией величия - маленький плачущий мальчик. Настоящий, осязаемый и... нет, совсем не теплый.
- Дио... почему ты такой холодный? Люсиола теплый... Вы когда спорили, я его ладони коснулся. Теплая была...
- Он здоров... пока...
Хоть у меня сейчас и теплится где-то на дне странное чувство, будто этого человека, сидящего со мной бок о бок, я знаю уже очень давно, как бывает с кем-то близким, как с Лави, но все-таки предельно понятно, что я не знаю о нем ничерта.
Мы просидим до рассвета. Дио перестанет ныть и будет отрешенно пялиться в бесконечно текущую воду. А я буду слушать цикад в камышах и думать о синих венах на белой коже и о стрелке диовых наручных часов, идущей в обратную сторону.
†††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††
- Они меня достали. Оба, - Люсиола страдальчески заводит глаза. После своего долгого отсутствия, он сегодня весь день после гонки жалуется Дио на Цикаду с Дельфиной, которые вчера поочередно имели его в мозг как школьные сплетники и мучили всякими тупыми вопросами. Хуже нет, чем иметь дело с семейными придурями, да еще и быть буквально 'посыльным' между этими взрослыми, которые, видимо, своих проблем сами решить не могут. Ой, Люсиола, сочувствую...
Но устал не один он - сегодняшняя гонка была просто на измор. Восемь часов в замкнутом пространстве Горизонтальной Пещеры. Это был кошмар, я просто с ног валюсь, будто пешком там бегал, а не на ване летал. И больше нервов потратил постоянно подтягивая сползающую перчатку, пряча 'гильдерский сувенир' - татушку птицы дождя на запястье, чтобы Лави меня ненароком в этой пещере не закапала. После гонок пусть делает со мной все, что захочет, но пока они не закончились, я предпочел бы чтобы мне не отгрызали голову.
Вот сейчас устало бреду по коридору в компании не прекращающих трепаться гильдеров, намереваясь заняться вторым после полетов любимым занятием в жизни - ПОСПАТЬ! Как мне с этими не спящими полуночниками не хватает нормального полноценного сна, кто бы знал... Вот кстати о полуночниках - гильдерское время: ноль часов. Все! Спят усталые игрушки, одеяла и подружки... Зеваю. Мы топаем мимо каких-то двух гильдеров, что-то щебечущих между собой с милыми улыбочками. Странное явление для в общем-то отмороженной гильдии... Люсиола что-то говорит. Дио ржет.
И тут я слышу грохот. Жужжание и грохот. Жужжание и грохот. Звук приближается скачками, и внутри у меня мерзко тренькают беспокойные колокольчики. Втроем, не сговариваясь, мы поворачиваемся на звук, раздающийся позади и уже совсем близко - ворота в отсек, которые всего минуту назад автоматически закрылись за нашими спинами с громким надсадным жужжанием едут верх и грохают под потолком. Несколько секунд тишины.
И воздух раскалывает вой истеричной сирены, вырывающийся будто бы прямо из стен, вместе с нервирующей пульсацией неизвестно откуда взявшихся красных лучей. Гильдеры замирают как олени в прожекторе. Даже в искаженном свете, я вижу как стремительно бледнеет Люсиола. И как загораются знакомым диковатым блеском глаза Дио.
- Это Полночь... - на последнем слове он делает какой-то особый акцент, смысл которого мне не понятен. Надеюсь, пока не понятен. Не нравится мне все это... Обстановочка напоминает красную тревогу на тонущем корабле. А Дио поворачивается к Люсиоле. - Сваливайте. Быстро.
- Но...
- Уведи Иммельмана, пожалуйста - по голосу больше тянет на вежливую угрозу.- Запритесь и не вздумайте выходить.
Люсиола закусывает губу.
- А ты?
- А меня ждут великие дела! Гы-гы! Да не переживай ты так, ничего со мной не случится!
Он резко поворачивается и чешет в противоположную от нас сторону.
- Дио! - Люсиола кричит в след. Тот чуть оборачивается на ходу. - Осторожней!
- Да мне все пох**! Я сделан из мяса! - с чем и исчезает, завернув за угол.
А мы заваливаем в какой-то первый попавшийся полутемный отсек, и я едва успеваю отскочить, когда Люсиола захлопывает дверь и заваливает ее ближайшим шкафом. Мельком пролетает мысль - электронные замки не работают. Он пробегает в противоположный конец, где вдоль стен висят стандартные безопорные гильдерские экраны. Барабанит по сенсорным кнопкам и я вижу как на мониторах мелькают картинки помещений с камер наблюдения, пульсирующие страшным багрянцем как и свет в этой комнате.
- Люсиола, в чем дело? Что за хрень тут творится?
- Полночь, - на лицо Люсиолы ложатся жуткие черные тени. Говорит отрывисто и нервно. - Всего один час. Никто заранее не знает, когда это случится, день выпадает случайным образом. Но когда это случается... Касты, чины и регалии летят к чертям. Твори что хочешь - никакого наказания не будет. 'Праздник личности', - он стискивает зубы в злобном презрении. - Ненавижу... Ненавижу!
Я тяжело сглатываю. Что-то я ничего не понимаю....
- У вас такое жесткое кастовое деление... Разве всего один час свободы - это так плохо?
- Плохо?! - он аж закашливается. И коротким взмахом руки указывает мне на экраны. От того, что я там вижу у меня на лбу высыпает ледяная испарина. И перекрывая рев сумасшедшей сирены, набатом звучит голос Люсиолы:
- Всего за час нас погибает столько, сколько не бывает и за год...
...Я вижу бегущего человека. Он тяжело и часто дышит. Он пулей мчит по коридору. А когда заворачивает за угол, его голова слетает с шеи и с чваканьем грохнувшись на пол, мячиком катится по полу. Из-за стены выходит человек, держащий меч, с которого медленно-медленно капает кровь. В животе у меня разливается колющий холод.
Другой коридор. Те двое, мимо которых мы прошли только пять минут назад, сейчас с шипеньем диких животных катаются по полу, вцепившись друг другу в горло. Горят две пары глаз. Полыхают ненавистью. Да что же это?.. Они же все - гильдия. Одной проклятой крови.
Еще одна камера выхватывает какого-то гильдера, стоящего спиной и поливающего кричащую толпу из автомата. Рокот очередей и свистопляска вспышек. Секундой позже экран заливает красным. Разбитый или простреленный, он выходит из строя.
Почему?.. Почему они убивают друг друга?!
В шоковом ступоре я сижу перед экранами, показывающими картинки из преисподней. Меня мутит. Меня колотит. Я продолжаю смотреть.
Толпа подростков с глазами волков тащит за ноги отбивающуюся и истерично визжащую даму в разорванном до талии шелковом платье. Ее шикарные золотые волосы волочатся по полу, оставляя кровавую дорожку от разбитого затылка.
Прекрасный хрустальный фонтан переливается в пульсирующем свете и бурлит вода, быстро окрашиваясь в багряный. Посредине фонтана сидит гильдер, раненый в живот и заходится в приступах безумного хохота. Такого страшного звука я в жизни не слышал. Начиная задыхаться в собственной крови, он достает пистолет и все так же гогоча приставляет его к виску. Короткая вспышка - и по красивому узорчатому хрусталю растекаются брызги мозгов.
Еще один гильдер сверкает в экран голодным оскалом и крошит в щепки огромной секирой какую-то дверь, хрипло горланя в такт ударам "Раз, два, три, четыре, пять - вышел зайчик погулять!" Из-за двери слышаться всхлипы и стоны отчаяния.
Какого-то старого толстопузого хрыча, судя по одежде из высокой касты, распарывают ножами четверо с татуировками рабов. Кишки склизко хлещут на белый мрамор. Я зажимаю рот. Если меня вырвет, то вместе с желудком.
Другой экран. Не видно ничего кроме дымных столбов мраморной крошки и водопадов битого стекла. Чьи-то надрывные вопли "Ненавижу!" и грохот ударов.
Пацан лет двенадцати заходится в крике, на стене, распятый на копьях как мотылек в гербарии энтомолога. Ниже него трое других голыми руками рвут друг друга в клочья. Тут же в углу еще двое дерут какую-то бабу. Глаз мельком ловит 'знак верности' на лбу распятого. Меня как обухом по темечку стукает...
- ЛЮСИОЛА! Какого шута ты тут сидишь!? Дио!.. Он ведь там!.. Если с ним что-нибудь!...
- Он приказал не выходить, - Люсиола кусает губы.
- Приказал!? Да его же там убьют!!! Можешь ты хоть сейчас сделать что-нибудь как друг, а не как раб!?
- Я... я не могу его найти... - он нервно стучит по кнопкам. Руки трясутся как бешеные.
Быстро мелькают картинки помещений и вдруг на мониторе появляется изображение золотых покоев маэстро. Разодранный в мелкие лоскутки паланкин кровати. Цикада, рыча отшвыривающий от себя какого-то охранника, тут же всаживающий кинжал в горло другому и вспарывающий копьем грудь третьего. На видимой стене мелькают тени, в одной из которых быстро угадывается силуэт Дельфины, махающей мечом. Ну правильно, если в гильдии кого-то и захотят замочить, так это маэстро... Цикада пропускает удар и начинает падать. Еще один охранник заносит над ним меч. Краем глаза вижу как замирает Люсиола. А потом расширенными зрачками наблюдаю как замахнувшийся гильдер тонет в призрачном свечении и осыпается горсткой праха. На ковер падает что-то маленькое и блестящее. Перстень Дельфины. И усмешка в женском голосе "Королева не забыла про своего рыцаря..." Цикада ухмыляется и, вскакивая на ноги, бросается вперед, исчезая с поля обзора камеры. Слышатся крики... И снова проносятся по мониторам лица, перекошенные животным исступлением, окровавленные рты, разинутые в воплях нескончаемой агонии и бесконечные конвульсии тел...
Я сжимаю голову в руках, в каком-то трансе раскачиваясь взад-вперед. Господи, господи, скажи мне, что это все кошмар, скажи, что коридоры, заваленные трупами и залитые кровью полы мне только снятся. Нет ни литров битого стекла, ни звона автоматных гильз об мрамор, ни сизых внутренностей по стенам, нет, нетнетнет... Вот сейчас я закрою глаза, зажмурю до боли, до слез и все исчезнет, пожалуйста, пожалуйста... Но, открыв глаза, снова вижу красное биение света и крупные планы из мясорубки - изрешеченные пулями и затыканные копьями тела мертвых; безумие, отчаяние и триумф в глазах живых. И бьют и режут по ушам плач, смех, визг, сирены, крики - оглушающая ужасом музыка Хаоса. На моих глазах великая Гильдия тонет в реках крови и повальном сумасшествии. Теперь я понимаю, почему их называют Кровавый дом Эраклея.
А дальше - мутный, почти наркотический туман в голове. Мир плывет перед глазами в этом красноватом мареве и в висках отбойным молотком гулко колотится пульс, только изредка - надломленный шепот Люсиолы "Ну где же ты?.." и стук его пальцев по кнопкам.
Как же жарко…
Дышать...Не чем дышать…
Только бы не потерять сознание...
Очухиваюсь оттого, что Люсиола вдруг вскакивает с пола и подается к монитору чуть ли ни носом. Неужели?..
На дисплее стена с кровавыми подтеками, пятна крови на полу, разбитое в дребезги стекло колонны, несколько трупов… Что он тут увидел? Но Люсиола увеличивает зум и во весь экран пропечатывается что-то желтое...
И чтоб мне сдохнуть на месте, если это не кроссовки. Желтые, с белыми шнурками. Только вот сейчас эти шнурки почему-то красные... И я знаю только одного придурка во всей этой полоумной Гильдии, который мог напялить на себя ТАКОЕ.
Меж тем кроссовки, обутые на две тонкие ноги, торчат откуда-то из-за завала трупов. Люсиола быстро находит координаты помещения - уровнем ниже верхнего яруса крейсера, центральный коридор. А минутой позже мы уже на всех парах несемся к лифту под вой сирен и эхо криков. В нос сильно бьет запах бойни и я все нервничаю как бы меня не вырвало и как бы не поскользнуться на чьих-нибудь разбрызганных кишках. А их тут в изобилии... По дороге Люсиола подхватывает с пола меч и швыряет мне маленький автомат. Было бы еще здорово не получить из-за угла топором в череп. Но в пробежке до лифта, нам попадаются исключительно трупаки. Видно час Полночи подходит к концу и живых осталось совсем мало.
Однако ж тут я пролетел - стоило нам только вылезти на нужном этаже как на нас тут же налетели трое гильдеров с совершенно безумными глазами. Я еле успеваю увернуться от копья...и рефлекторно спускаю курок. Очередь укладывает двоих в вечные баиньки, третьего успокаивает Люсиола всего одним мастерским выпадом в грудь. С ударом тел об пол, я выхожу из тумана адреналиновой завесы и едва не роняю автомат. Я... только что убил... "Нет времени!" - Люсиола. Тянет меня за собой. Ноги заплетаются, но я честно стараюсь бежать. В голове стучит. Я убил человека...Целых двух...Я убил...
На входе в центральный отсек уровня мы чуть не сталкиваемся с Дельфиной. Она где-то посеяла свой кокошник и теперь походит на фурию, с растрепанными волосами, в рваной одежде и с руками по локоть в крови. И, тяжело дыша, волоком тащит за собой Цикаду, пребывающего в отключке.
- Не волнуйся, живой он, - успокаивает Дельфина бледного Люсиолу, склонившегося над братом. - Устал просто.
- Вы как? Не ранены? - он встает, растеряно глядя на маэстро, но та только улыбается коронной ухмылочкой чокнутой семейки Эраклея и бодренько отвечает:
- Все ништяк!
И мы чешем дальше, оставляя Дельфину позади и надеясь застать ее братца хотя бы на треть таким живым как она.
Вот этот коридор. Вот стена, вот колонна, свалка из трупов. И где...
Я не успеваю даже вскрикнуть, когда на Люсиолу сверху пикирует фигура в белом плаще и сбивает его с ног. Стреляет по глазам красный блик просвистевшей в воздухе алебарды. Люсиола быстро откатывается, и острие разбивает плиты пола в полуметре от его головы. Одним прыжком вскакивает на ноги и тут же вскидывает меч, отражая удар, метящий в грудь. Нападающий выворачивается и встает ко мне боком. У меня отваливается челюсть - это же Кавалетта! Какого..!?
А он все с таким же бетонным как и всегда лицом машет алебардой как винт мясорубки. Медленно, но верно оттесняет Люсиолу к стене. Сквозь ополоумевшую сирену не слышно ни вскриков ни тяжелого дыхания. В дрожащем свете не замечаю ни одной черты, дрогнувшей на его лице, когда Люсиола ощутимо глубоко полосует его по плечу. И резко, на полпути останавливает меч. А мог этим одним движением легко снести ему башку. Кавалетта налегает снова, но Люсиола только закрывается, даже не пытаясь нападать. Да что он делает?! Его же сейчас прижмут к стенке и разделают как индейку!
Кавалетта не заставляет долго ждать, легко и изящно выбивает меч из рук Люсиолы и одной короткой подсечкой посылает его на пол. Показательно-медленно заносит алебарду в воздух. В эту одну, размазанную во времени секунду происходит три интересные вещи:
я вспоминаю, что держу в руках автомат и, зажмурившись, спускаю курок;
сирены разом затыкаются и свет перестает мелькать;
Люсиола с замершим у самого горла лезвием будничным голосом замечает:
- Время вышло.
Кавалетта спокойно отбрасывает оружие и подает Люсиоле руку. Тот как ни в чем не бывало поднимается и быстро шагает туда, где неуместно желтым в контрастах белого с красным светятся небезызвестные кроссовки. А я все продолжаю исступленно жать на курок, не издавая автоматом ничего, кроме характерных сухих щелчков. То, что патроны кончились, до меня доходит только когда Кавалетта мягко накрывает ствол ладонью и опускает. А откуда-то из-под потолка доносится мелодичный перебор арфовых струн и голос, приятный и бестелесный как у стюардессы, вещает:
- Полночь завершена. Благодарим всех за участие и надеемся, что вы приятно провели время. До новых встреч!
...Они только что устроили тут скотобойню, а она еще говорит 'приятно провели время'?.. Скажите ди-джею, я просто х*ею...
Тут мое пребывание в полном озвездинении нарушает голос Люсиолы, подзывающего нас к себе. Он сидит на полу, а в руках держит что-то, в чем Дио можно узнать исключительно по кроссовкам. Остальное неразличимо сливается в сплошняком красный цвет, здорово напоминая кусок мяса. Волосы до последней пряди, одежда до нитки и даже некогда белые шнурки - все пропитано кровью насквозь. Из-под ребер красноречиво торчит рукоятка кинжала. Люсиола плавно и осторожно его вынимает, тут же зажимая рану, а кинжал протягивает Кавалетте.
- Это кажется твое, - тот спокойно принимает оружие и сует за пояс. Люсиола отрывает несколько полос материи от плаща близлежащего трупака и перетягивает Дио в нескольких местах. 'Бинты' тут же становятся красными. Как же я ненавижу этот цвет. - Еще дышит. Помоги мне его поднять...
С моей помощью, поднимает своего принца на руки, чертыхается, когда на пол обильно струит алым и медленно двигается по узкому проходу между навалами трупов. Глядя на свои обильно окровавленные руки и трясясь всем телом, я медленно и шатко следую за ним.
Потом мы вваливаемся в комнату Дио, которая к счастью спроектирована на этом же этаже, и в полголоса матюгающийся Люсиола тащит полудохлого царевича прямиком в ванную. Осторожно опускает на стерильно-белый кафель, по которому тут же растекается контрастно-красная лужа. В воздухе повисает тяжелый запах свежего мяса. Кавалетта является с белым кейсом - наверно аптечка - и тоже падает на колени.
- Хреново выглядит... - вздыхает он, пережимая разорванную вену у Дио под ключицей.
- Хреново!? - у меня глаза на лоб лезут. - Он выглядит мертвым!!!
- В прошлый раз было хуже.
У меня аж коленки подгибаются, так что, поскользнувшись в луже крови, я больно грохаюсь на пол. И сразу же выхожу из ступора - весь этот звездец, в который я имел счастье вляпаться, теперь со всей силы шибает мне в мозг как кувалдой по кумполу.
- Вы что... Вы что совсем с катушек съехали!? О чем вы говорите!? Что тут вообще творится?.. - глядя на детское лицо Дио в кровавых подтеках, меня начинает колотить еще сильнее. - Почему вы друг друга убиваете?..
- В данный момент мы его, вообще-то, спасаем.
Люсиола открывает было рот, но тут же вздрагивает, увидев кисть руки на своих коленях, едва заметно шевельнувшую пальцами. Я пытаюсь встать, снова поскальзываюсь, на четвереньках быстро подаюсь вперед, упираясь взглядом в пару бесцветных приоткрытых глаз.
Дио медленно поворачивает голову в одну, в другую сторону. А потом...
- Вот свиньи... всю ванну мне загадили...- заходится в приступе булькающего кашля.
- Это твоя кровища, козел! - Кавалетте приходится меня оттаскивать, чтобы я ненароком не добил уже итак не особо живого принца. Мы тут с ума сходим, а он еще и издевается?! Пустите меня!! Убью гада!
- Как ты себя чувствуешь? - у Люсиолы дрожит голос. Редкость наверное... Он крепко сжимает тонкую ладонь Дио в одной руке, другой осторожно, почти нежно протирает ему лицо бинтом.
- На миллион клавдиев, - Дио улыбается разбитыми губами. - Там были... приставные Гамильтонов...- снова закашливается и продолжает почти неразборчивым хрипом. - Как мы там зажгли...глотки им порвали...ой, ништяк...лучший день в моей жизни...
- Хочешь чего-нибудь? Может...
- Выпить дай... Не могу я... вкус этот...- давится кровью. Кашляет. Сплевывает. - Ненавижу соленое...слезы соленые...сперма соленая...селедка соленая...кровь...ненавижу соленое...
Кавалетта как джин из лампы выуживает откуда-то бутылку коньяку. Дио жадно хлещет с горла и тихонько шипит - спирт обжигает ранки на губах. Потом начинает мелко трястись и как-то беспокойно моргать.
- Что-то мне как-то неочень... Как холодно... - поеживается в руках у Люсиолы и трясется еще сильнее. - Черт, холодно-то как...
- Дио?.. - Люсиола приподнимает ему голову. Сталкивается взглядом с быстро стекленеющими золистыми радужками. И синим рисунком вен на детских щеках. Лицо Люсиолы резко становится серым.
Позвоночник Дио выламывает как под электрошоком. Он падает на руки и с неконтролируемой дрожью вдоль спины задыхается в лающем кашле. На остро режущий белизной кафель хлещут густые жирно-багровые струи. Люсиола с Кавалеттой синхронно подскакивают, подхватывают Дио с двух сторон и одним быстрым движением опускают в ванну. До упора выворачивают кран с синей отметкой. Набегающая вода сразу становится ярко-пунцовой. Острая ассоциация с малолетками-суицидниками. Кавалетта хватается за белый чемоданчик, который до этого так и не открывал. Люсиола поднимает на меня глаза.
- Тебе лучше выйти.
Дио вдруг вскрикивает и широко распахивает закатившиеся глаза. По его щекам катятся крупные слезы. Красного цвета. Сегодня в этом мире до тошноты много красного. Я разворачиваюсь и на негнущихся ногах выхожу. За спиной, приглушенный шумом воды, голос Люсиолы: "Только попробуй мне тут сдохнуть, чертов сукин сын..." Звон стекла об кафель. Чертыханья.
У него огромная комната. Огромная и полупустая. Акустика как в ангаре и я отчетливо слышу крики и лихорадочные всхлипы из ванной. Даже уйдя в противоположный конец. Опустившись в толстый слой пыли - он не жил здесь три года - и зажав уши руками. За опущенными веками - лужи крови на белом кафеле. Если ты сегодня сдохнешь, Дио, я тебя с того света достану и сам прикончу, не сомневайся.
- Возьми, - надо мной стоит Кавалетта и протягивает мне таблетку со стаканом воды. Наверно снотворное. Из ванной снова доносится крик, переходящий в прерывистый стон. Я вдруг всем телом чувствую, как же сильно я устал. - Ложись спать. Гонка завтра в девять утра.
Машинально киваю. Машинально дохожу до кровати. Машинально развязываю шнурки. Крик. Перед глазами плывет. Надеюсь, от гильдерского снотворного хотя бы иногда просыпаются. Стон. Небесно-голубые простыни кажутся сделанными изо льда. Всхлип. В этот раз мой. На стене напротив - странные часы. Только сейчас реально вижу, насколько странные. Полтора часа назад была среда. Сейчас перевалило за полночь, а стрелка на одном из циферблатов показывает вторник. Не знал, что у гильдии исчисление дней недели в обратную сторону. Вот придурки...
В голове мутнеет. Приглушенный стон. И тебе спокойной ночи, Дио.
†††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††
Я думал, меня будет трясти. Я думал, буду сжимать кулаки и улыбаться сквозь зубы. Чеканить дежурные фразы вроде "Все получится" "Мы обязаны победить" и прочие и прочие, стандартные для тех, кому не хватает веры. А вышло так, что я только придя вторым на финиш вспомнил, какой это по счету заезд. Лави спросила не болен ли я. Промолчал. Чтобы не заорать. Чтобы не болеть сызнова пустой комнатой, холодной кроватью и небрежной запиской "Где выход, спроси у охранника". И резью в глазах от серо-бурого, когда среди рядов металла ищешь белое. Не находишь. Тогда с полным отсутствием мыслей, на автопилоте, что в собственной голове - до конца гонки.
А когда я вижу его на финише, мокнущего под дождем, у ограды и вяло аплодирующего, у меня не находится сил даже на то, чтобы просто дать ему в морду. Нет, в лицо. Прозрачное, заострившееся. Красивое. Больное.
- Поздравляю, - сухо.
- Спасибо, - в тон.
- Ты в финале.
- Я в курсе.
- Не хочешь узнать как мое здоровье?
- Да пошел ты.
- Чувствую себя прекрасно, если тебе интересно, - ухмылка. Натянутая. "Мне нереально хреново".
- Лучше б ты сдох, - хмурость. Напускная. "Слава богу, что ты жив".
- Мне нужна твоя помощь. И я бы сейчас с удовольствием выпил кофе.
- Тут кафе недалеко.
Угловой столик. Заплаканное окно. Черный кофе и зеленый чай. Одноцветный пар над чашками. Взгляд в мои глаза, но сквозь. Одна ножка столика короче другой и столешница шатается от малейшего толчка. Сидим не двигаясь - в кружках кипяток.
- Это все?
- Слишком много?
- Слишком мало. Настолько мало, что я не вижу в этом смысла.
- Почему же?
- Не похоже, чтобы я знал что-то такое чего не знал бы ты.
- Если б это было так, я бы уже торчал в ангаре и трахался с этим проклятым мотором и о тебе бы даже не думал, - брешет. Просто так, из природной вредности. - Мне не хватает знаний. Элементарной теории. На изучение у меня нет времени. Зато у меня есть ты.
- Как будто у меня есть выбор...
Столешница вздрагивает и на ладонь Дио плескает черным кипятком. Чисто белая кожа тут же краснеет. По-моему, он не замечает.
- У тебя-то он как раз есть. И всегда был. Только ты до сих пор не догоняешь. Выбор есть даже у меня.
- Я не понял. Про 'даже у меня'.
- Тебе и не надо. Да или нет?
- Я подумаю.
Это первый раз за наше с ним знакомство, когда я вижу на его лице полную растерянность.
†††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††
- Это все? - продолжаем уже в ангаре на крейсере, сидя перед разобранным корпусом 'Невесты'. Поменявшись ролями.
- Слишком много? - усмехаюсь. И слегка разочаровываюсь, когда на мое нарочитое самодовольство Дио не реагирует никак. Странно, показные выскочки вроде него обычно приходят в бешенство и исходятся пеной, когда находится кто-нибудь в чем-то их обставивший. Хотя реальных поводов для такого выпендрежа у него дофига и больше.
- Слишком мало, - чешет в затылке карандашом, разглядывая небрежно набросанную мной схемку. - Я думал тут все гораздо сложнее.
- Почему же?
- Мне казалось, весь замес только на установке. Про топливо я и не подумал.
- А установка на чем работает? На йогурте малиновом? Хотя... Я бы сам наверное этого и не узнал, если б мы с Лави как-то раз не слили к себе в ван ваш кисель из подбитого штурмовика. Движок тогда чуть не полетел... Смотри, не переусердствуй, а то будет большой БАМ.
- Ну что ты, я всегда чувствую, когда стоит остановиться, - обольстительно улыбается и медленно скользит под ваншип. Слышится скрип. Краем глаза смотрю на вытянутые ноги, голые от колена.
- Насчет вчерашнего, - из-под вана доносится...тишина. Хорошо. - Я не уверен, что хочу что-либо об этом знать. Мне интересно одно, - я подхожу, приседаю рядом с Дио и провожу кончиком пальца по его оголенному колену. Он вздрагивает. Прекрасно. - Так надоело жить? Алкоголь, наркота, кровь... Откуда такая тяга к самодеструкции?
Сначала молчание. Потом он выбирается на свет и подсаживается вплотную ко мне. Запах влажной кожи - грязный снег на могильных плитах. Я понимаю его злоупотребление ароматическими шампунями... Расстегивает рубашку. Берет мою руку и прижимает к своей груди. Ничего кроме прохладной гладкости. Как трогать метал на морозе. Но к низу живота приливает жар и сложно оторвать ставшую влажной ладонь. Еще сложнее понять, зачем Дио это делает. Явно не потому, что хочет чтоб я его полапал, потому что по его глазам ясно видно что он ожидает реакции. И когда таковой не следует, моя ладонь раздраженно отшвыривается, а он сам подскакивает и швыряет рубашку на пол, обнажаясь до пояса. Тупо лупаю глазами.
- Ничего интересного не видишь?
Сияюще-белая кожа. Тонкие ключицы. Бледно розовые соски. Чуть выпирающие ребра. Плоский живот. Аккуратный пупок. Сильно выдающиеся бедренные косточки, еле держащие на себе свободные штаны. Впечатляет. И что?
- Смотри, а не пялься.
Ах, извините. Ну, смотрю. Тонкие ключицы. Бледно розовые соски. Чуть выпирающие ребра. Ребра... Вчера из-под них торчал кинжал Кавалетты. Шрамы. Где шрамы? Дио ухмыляется, понял, что я понял.
- Какой смысл чего-то бояться, когда все равно ничего не изменится?
- То, что у вас быстрая регенерация, я уже заметил.
- Дело не только в ней. Дело больше в Гильдии.
- В Гильдии? - она-то тут с какого боку-припеку? На фоне Гильдии Дио вообще кажется системной ошибкой.
- Гильдии двинулась на генной инженерии. Двинулась так, что от нее и сдохнет... У нас ДНК - модный пазл. Все запрограммировано, заранее расписано - от размера задницы до длины ресниц. На мои волосы, например, не действует окрашивание, зубы не желтеют от никотина, жрать могу хоть до опупения - и пары лишних сантиметров не будет... А может я хочу быть толстым рыжим уродом? А мне даже бриться не надо, - вздыхает. - И выше метра семьдесят мне уже никогда не вырасти, потому что 'мамочка хотела чтоб ее сынок всегда был маленьким мальчиком', - усмехается. Горько. - Как мозаика. Или компьютерная программа. Я себе как-то мясо раздирал, боялся под кожей провода увидеть, а у меня даже шрамов не осталось. Никаких. Да, кстати, покажи...
Ловит мое запястье с 'птицей дождя' и долго разглядывает. Потом поворачивается спиной и чуть спускает пояс штанов, оголяя идентичное тату ниже поясницы - побледневшее в три раза, будто размытая акварель.
-Завтра наверно исчезнет совсем. А я ее сделал на два часа раньше тебя, - со свистом втягивает воздух и щурится. - Тела у нас отметин внешних не хранят. Небезызвестная Машина, стирает отметины внутренние. И чего тут зажиматься, когда все все равно рассчитано заранее? Нет вариантов. Тебе я мог бы завидовать.
- Тебя чуть не убили.
- Меня нельзя убить. Я же 'Dio', - тихо смеется. - Но это не значит, что я не могу умереть.
Конец пятой главы